Предваряя рассказ о мемориале павшим советским воинам в Тиргартене, необходимо указать на широко распространенную ошибку, касающуюся истории его создания. Принято считать, что этот мемориал был первым среди советских памятников, возведенных в Берлине. На самом деле это не так, поскольку первым сооружением подобного рода явился мемориал в Целендорфе, который был торжественно открыт на три недели раньше тиргартенского — 18 октября 1945 г. Тем не менее памятник в Тиргартене по праву можно считать первым из трех самых значительных советских мемориалов, построенных в Берлине.

Место для будущего мемориала было выбрано не случайно. Тиргартен — исторический центр Берлина, представляющий собой парковый массив протяженностью 8 км и шириной 2 км с многочисленными памятниками монументальной скульптуры и городской архитектуры и правительственными учреждениями. В кайзеровские времена Шарлоттенбургер шоссе (ныне ул. 17 июня) пересекалось здесь с Зигес аллее (аллеей Победы), заложенной в в память одержанной в 1871 г. победы над Францией. Аллея пролегала с севера на юг от площади Кёнигсплац, на которой была возведена величественная колонна Победы, через парк до фонтанов на площади Кемперплац. По обеим сторонам Зигес аллее были установлены мраморные статуи прусских правителей всех времен, за что берлинцы прозвали ее «кукольной».

С приходом к власти нацистов любимый горожанами парковый ансамбль Тиргартена коренным образом изменился. Среди прочих маниакальных идей, которыми был одержим А. Гитлер, особое место занимал проект грандиозной перестройки столицы рейха, в результате которой Берлин должен был лишиться не только своего привычного архитектурного облика, но даже имени, превратившись в «столицу мира Германия». С назначением А. Шпеера в 1937 г. на должность генерального строительного инспектора безумные планы фюрера-градостроителя стали воплощаться в жизнь. В ходе начавшейся перепланировки колонна Победы и памятники с Кёнигсплац были перенесены на площадь Гроссе Штерн (Большая Звезда), а памятники с Зигес аллее — на Гроссе Штерн аллее (все это было сильно повреждено в апрельских боях 1945 г.). Главным отличительным признаком нового облика Тиргартена должен был стать крест из осей север-юг и запад-восток, пересекающихся в районе Бранденбургских ворот. Здесь отрезок оси север-юг должен был проходить по Зигес аллее и вести к расширенной Кёнигсплац, на которой намечалось построить колоссальных размеров Народный зал. Квадратное здание с длиной сторон 315 м и высотой 290 м должно было вмещать 190 тыс. человек. Рейхстаг, который планировалось сохранить, с его 75-метровой высотой вылгядел бы жалким пигмеем рядом с этим гигантом.

Однако уже после разгрома под Сталинградом фюреру стало не до архитектурных экспериментов. Час расплаты приближался медленно, но неумолимо. А после того, как под мощным натиском Красной Армии война обрушилась на землю рейха, катастрофа стала неотвратимой. 16 апреля 1945 г. Красная Армия начала наступление на Берлин. Уже 21 апреля передовые части советских войск вышли на берлинские окраины и приступили к последнему решительному штурму, который продолжался одиннадцать дней. Тиргартену в сражении за город была отведена особая роль — он стал последним очагом обороны несостоявшейся столицы мира. Кольцо советских войск сжималось все сильнее. С юга Тиргартен атаковали части 8 гв. армии генерал-полковника В. И. Чуйкова и 1 гв. танковой армии генерал-полковника М. Е. Катукова, с востока и севера прорывались еще две армии — 3 ударная генерал-полковника В. И. Кузнецова и 5 ударная генерал-полковника Н. Э. Берзарина, с запада наступали танкисты 2 гв. танковой армии генерал-полковника С. И. Богданова. В парке Тиргартен враг создал много хорошо оборудованных позиций, ключевое место в обороне здесь занимали две мощные многоэтажные железобетонные башни наземного комплекса ПВО. В восточной части здания рейхстага, гестапо, имперской канцелярии сами по себе являлись сильными узлами сопротивления. Гитлеровцы дрались с яростью обреченных, но, невзирая на это, штурмовые группы красноармейцев проламывали вражескую оборону и постепенно захватывали дом за домом, все более углубляясь в правительственные кварталы. Часы «тысячелетнего рейха» были сочтены. 30 апреля Гитлер покончил с собой. На следующий день над куполом рейхстага взвился красный флаг, а 2 мая гарнизон Берлина во главе с генералом артиллерии Г. Вейдлингом капитулировал.

По завершении боевых действий территория Тиргартена представляла собой неприглядное зрелище. От былого величия и помпезности самого престижного района Берлина не осталось и следа.

Поэтому уже 4 июня 1945 г. отделом строительства и жилья на рассмотрение магистрата Большого Берлина была представлена «Чрезвычайная программа по Берлинскому Тиргартену», в которой, помимо прочего, восстановление и дальнейшее культивирование общественных зеленых площадей увязано с интенсивным использованием газонов «для снабжения населения продукцией огородничества и сельского хозяйства». К концу месяца вышестоящий отдел жилищного и капитального строительства на основе этой программы подготовил проект решения магистрата Большого Берлина.

         

К счастью, идея содержать в парке гурты коз и овец осталась нереализованной, хотя ее активно обсуждали до сентября 1945 г. А вот мероприятия по расчистке Тиргартена от разбитой техники, военных материалов, вывозу обломков и прочего мусора начались незамедлительно. Кроме того, те части территории парка, которые не использовались для посадки деревьев, разбивались на делянки площадью 200-300 кв. м и сдавались в аренду населению «для хозяйственного освоения пустырей» (попросту говоря, под огороды). Подобная практика продолжалась вплоть до осени 1948 г. К этому времени Тиргартен в основном был восстановлен, представ в своем новом облике.

Сразу же после падения Берлина Военный совет 1-го Белорусского фронта принял решение о создании в городах Берлин, Зеелов, и Кюстрин воинских мемориалов в память советских солдат, погибших в последних сражениях Великой Отечественной войны. Текст приказа, датированный маем 1945 г. до сего времени не обнародован, однако его существование не вызывает никаких сомнений и подтверждается многочисленными свидетельствами очевидцев, к тому же прямая ссылка на него имеется в другом приказе — об окончании строительства памятника. Не исключено, что директива исходила от более высокой инстанции, поскольку уже летом 1945 г. строительство мемориалов, помимо вышеназванных, развернулось также в одиннадцати польских городах. Все скульптурные работы по оформлению мемориалов в Берлине, Зеелове и Кюстрине возлагались на специально откомандированных для этих целей в Берлин скульптора Политуправления Северного флота Л. Е. Кербеля и художника Главного Политуправления ВМФ В. Е. Цигаля.

Задача по сооружению мемориала в Берлине была возложена на 23-е управление военно-полевого строительства (подполковник Р. И. Буравцев), подчинявшееся 27-му Управлению оборонительного строительства РГК (генерал-майор И. Е. Прусс). К работам также был привлечен 69-й военно-строительный отряд майора В. Г. Владимирова. Руководил строительством главный инженер 27-го УОС инженер-подполковник А. И. Краснобаев, за архитектурную часть проекта отвечал старший инженер-фортификатор 1-го отдела инженер-майор Н. В. Сергиевский. В руководящую группу входили также инженер-подполковник С. В. Былеев, инженер-майор В. А. Беручан, инженер-майор И. Д. Софинский.

                        

В 1989 г. Л. Е. Кербель во время своего визита в Западный Берлин рассказывал, как это происходило.

Думается, здесь Л. Е. Кербель не совсем точен. Вряд ли инициатива о создании памятника в Берлине могла исходить от командования Северного флота. Тем более, что двумя годами ранее скульптор утверждал, что его откомандировали в Берлин по просьбе Военного совета 1-го Белорусского фронта. Надо учитывать и то, что в приведенном отрывке воспоминаний Л. Е. Кербеля речь идет лишь о скульптурной составляющей проекта. Вот как описывал эти события А. И. Краснобаев, который отвечал за строительство в целом.

Здесь уместно вспомнить, что Берлин был захвачен Красной Армией 2 мая 1945 г. без какого-либо участия войск союзников. Однако на основании межсоюзнических соглашений от 6 июня 1945 г. о разделении зон оккупации и совместном управлении городом 4 июля 1945 г. в Берлин вошли американские и британские войска, 12 июля свою зону оккупации заняли французы.

Поэтому относительно места, где следовало строить мемориал, мнения разделились. Скульпторы Л. Е. Кербель и В. Е. Цигаль считали, что памятник следует установить в советской части Берлина. А военные инженеры были убеждены, что мемориал должен находиться рядом с рейхстагом — именно там, где отгремели последние бои битвы за Берлин, где по планам Гитлера и Шпеера возле Большого зала должны были пересечься оси север-юг и запад-восток. Этой точки зрения придерживался и маршал Г. К. Жуков.

Изыскание участка для памятника было поручено 23-му УВПС. В течение нескольких дней главный инженер управления В. А. Беручан вместе с начальником проектно-рекогносцировочного отдела В. Ф. Никифоровым и архитектором Н. С. Дубровиным ездили по Берлину и предварительно наметили несколько площадей. Однако лучшим местом для будущего мемориала оказались не городские площади, а примыкающая к рейхстагу восточная окраина парка Тиргартен.

В конце концов было решено, что лучшим местом для установки памятника является территория вблизи рейхстага у перекрестка Зигес аллее и Шарлоттенбургер шоссе. Специалистами 27-го УОС был составлен план местности с указанием участка строительства мемориала. Командование ГСОВГ поддержало это предложение. Комендатуре были даны указания оказывать строителям мемориала всяческое содействие. Дело было за малым. По причине того, что выбранный для строительства памятника участок находился в английской зоне оккупации, на его сооружение требовалось разрешение английских властей. При этом, как следует из записей, которые оставил в своей рабочей тетради инженер-майор В. А. Беручан, возникли определенные трудности, поскольку маршал Г. К. Жуков, хотя и дал свое согласие на возведение мемориала в Тиргартене, но при этом заявил, что не будет обращаться к англичанам за разрешением.

В сложившейся ситуации командиру 69-го военно-строительного отряда 23-го УВПС майору В. Г. Владимирову было поручено срочно найти переводчика, узнать, где находится английская комендатура и организовать встречу.

26 июля 1945 г. состоялась встреча руководителей 23-го УВПС с английским военным комендантом генерал-майором Л. Лайном. Генерал тепло встретил советских офицеров, с искренней благодарностью приняв их подарок — альбом с проектами памятников, строительство которых уже было развернуто в одиннадцати польских городах. Генерал заверил, что будет ходатайствовать перед британским правительством о разрешении на строительство памятника павшим при штурме Берлина советским воинам в английской зоне у рейхстага. Дружеское общение несколько омрачил инцидент, причиной которого стал старый немец-переводчик в составе советской делегации.

Ситуацию разрядил В. Г. Владимиров, который быстро достал коробку «Казбека» и угостил присутствующих советскими папиросами. Переговоры вошли в спокойное русло, и вскоре все вопросы были решены. Комендант забрал генпланы, пообещав сегодня же отправить их с его докладной и ходатайством английскому командованию во Франкфурт-на-Майне с нарочным на самолете. Незамедлительно советские офицеры вместе с английским полковником выехали для осмотра выбранного места строительства, после чего полковник заявил, что никаких возражений против строительства у английской стороны не будет.

Уже на следующее утро было получено устное разрешение английских властей на строительство памятника. Был также выдан документ за подписью генерала Л. Лайна об оказании содействия со стороны английских войск в Берлине, если в этом появится необходимость. Кроме того, английский комендант выделил несколько зданий поблизости от строительной площадки для размещения военных строителей (по всей вероятности одним из них было здание, расположенное рядом с разрушенной Кролль-оперой). В свою очередь представители командования американских и французских войск с полным пониманием отнеслись к намерениям советской стороны и выразили готовность оказывать всяческое содействие. Сейчас это кажется совершенно невероятным, но руководство 23-го УВПС самостоятельно, без всяких бюрократических проволочек и бесконечных согласований напрямую договорилось с британским командованием о строительстве мемориала в английской зоне.

Однако ощущение надвигавшейся холодной войны уже витало в воздухе. Возможно, маршал Г. К. Жуков совершенно справедливо считал, что залог успеха предстоящего дела кроется именно в непосредственных личных контактах офицеров-фронтовиков.

К этому времени скульпторы, первоначально жившие в местечке Нойенхаген под Берлином, переехали в  Берлин и обосновались в полуразрушенном здании Высшей школы изобразительного исскусства (ВШИИ) на Харденбергштрассе, 33 (близ Штайнплац), где в то время размещались скульптурные ателье-мастерские Прусской Академии искусств и имелось достаточно места для для объемных работ. Им в помощь была выделена рота солдат, подлежавших скорой отправке с СССР, а также группа немецких специалистов — формовщики, литейщики, повара, подсобные рабочие. Сама ВШИИ еще в 1944 г. была эвакуирована в Верхнюю Силезию, в здании оставалось лишь несколько рабочих и служащих (среди них известный немецкий скульптор Р. Шайбе). Согласно немецким источникам в этом же здании располагалась советская военная комендатура района Берлин-Шарлоттенбург и находился советский караул (вполне вероятно, это была одна из вновь сформированных комендантских рот охраны). 28 июня в преддверии перехода района под британскую юрисдикцию советский караул был выведен в советскую зону оккупации, однако в конце августа по согласованию с английскими военными властями подразделение охраны появилось здесь вновь.

    

Первоначально предполагалось, что скульптурные ателье, которые находились (и до сих пор находятся) во втором и третьем поперечных зданиях огромного комплеса ВШИИ, советские оккупационные власти освободят через два месяца, однако на деле это произошло лишь в конце 1948 г., после того как здесь было выполнено множество других работ (хотя Л. Е. Кербель и В. Е. Цигаль уехали не позднее января 1946 г.). Летом же 1945 г. они практически не прекращали работу сразу над тремя скульптурами.

После того, как проблема с местом для художественных работ была решена, возникла необходимость найти подходящее литейное производство. Выбор пал на расположенную в районе Берлин-Фриденау фирму «Ноак», известную своим добротным художественным литьем и качественной реставрацией берлинских памятников. В мае 1945 г. хозяин мастерской Г. Ноак был арестован по обвинению в членстве НСДАП, делами предприятия стала руководить его жена (самого Г. Ноака после проверки освободили в  сентябре). Спецзаказ на изготовление памятников стал для фирмы настоящим спасением, поскольку все оборудование предприятия по распоряжению советской администрации было реквизировано, демонтировано и готово к отправке в Советский Союз. Однако к лету необходимые договоренности были достигнуты, мастерская отремонтирована. Советское командование утвердило список из пятнадцати лучших специалистов, которых запрещалось привлекать к другим работам. Были также решены вопросы снабжения работников продовольствием. С действенной помощью советских оккупационных властей фрау Ноак удалось запустить производство. Уже к 25 июня был выполнен первый заказ на 60 тыс. кириллических букв из легких металлов для советского воинского кладбища в Берлин-Лихтерфельде.

Строительные работы в Тиргартене начались в августе 1945 г. Проект скульптуры, разработанный Л. Е. Кербелем и В. Е. Цигалем был к этому времени готов и окончательно утвержден. Это была фигура скорбящего над павшими товарищами солдата с закинутой на плечо винтовкой. Вытянув вперед руку, солдат как бы говорил: «Спите спокойно, братья!».

Теперь работа скульпторов заключалась главным образом в подготовке форм в художественной литейной. И, хотя дело спорилось, с самого начала было очевидно, что в установленные временные рамки уложиться нереально. Даже первичное (в глине) изготовление шестиметровой скульптуры требует больших усилий скульпторов, лепщиков, плотников. В обычных условиях только на моделирование такой фигуры нужно значительно больше времени, чем то, которым располагали скульпторы для выполнения всех работ. Однако решение Военного совета не обсуждалось и подлежало беспрекословному выполнению в любом случае. Поэтому в лучших традициях очковтирательства было решено изготовить к открытию и установить на постамент покрытую бронзовой краской гипсовую фигуру, которую впоследствии планировалось заменить на бронзовую (позднее такой же фокус проделали и с памятником в Зеелове).

Тем не менее, несмотря на все ухищрения, завершить работу в срок так и не удалось. Причиной стал трагический инцидент, случившийся в октябре, когда уже шла установка гипсовой фигуры на постамент. К сожалению, точную дату события определить затруднительно, однако В. Е. Цигаль с Л. Е. Кербелем впоследствии подробно рассказывали об этом печальном эпизоде.

Позднее получила хождение легенда, что грузовик с фигурой солдата наехал на мину, проезжая через Тиргартен. Однако и Л. Е. Кербель, и В. Е. Цигаль были категорически против такого толкования событий (хотя Л. Е. Кербель вспоминал о трех жертвах — водителе и двух немецких рабочих). К сожалению, наличие взрывоопасных сюрпризов вблизи ателье не было чем-то из ряда вон выходящим. Даже летом 1951 г. при проведении земляных работ на территории ВШИИ под десятисантиметровым слоем грунта был обнаружен неразорвавшийся артиллерийский снаряд большого калибра и авиабомба.

       

Если со скульптурной составляющей определились быстро, то принятию решения об архитектурной концепции мемориала предшествовала серьезная дискуссия. Всего на рассмотрение было представлено семь вариантов мемориала. В конце концов был утвержден проект памятника в виде полуротонды с монументом в центре, на котором возвышается фигура воина.

Мемориал расположен на основании площадью 7200 кв. метров, поднятом над шоссе на полтора метра и ограниченном подпорными стенками из серого гранита. В глубине площадки — стилобат высотой 1,4 м. На стилобате возвышается дугообразная колоннада, состоящая из шести прямоугольных пилонов высотой 7,5 м, объединенных общим антаблементом. На пилонах с двух сторон под эмблемами соответствующих родов войск закреплены составленные из бронзовых букв имена 182 солдат и офицеров, отличившихся при штурме. Центральный пилон высотой 13,5 м является постаментом для шестиметровой бронзовой скульптуры весом 5,5 т. Внутри центрального пилона расположена мемориальная комната и караульное помещение. На передней части центрального пилона — государственный герб СССР, ниже которого размещена надпись: «Вечная слава героям, павшим в боях с немецко-фашистскими захватчиками за свободу и независимость Советского Союза! 1941-1945». Такая же надпись имеется на торцах крайних пилонов: на западном пилоне она выполнена по-английски, на восточном пилоне — по-немецки. К колоннаде ведут широкие лестницы из двух маршей по пять ступеней. На лестничной площадке установлены два гранитных саркофага с именами похороненных здесь Героев Советского Союза (вопрос о наличии погребений в Тиргартене рассмотрен здесь – В. Т.). Углы площадки, выходящие на Шарлоттенбургер шоссе, закреплены прямоугольными гранитными постаментами, на которых застыли два советских танка Т-34-76 обр. 1943 г., принимавших участие в штурме Берлина (в башне западного танка имеется пробоина). Немного позади них по обеим сторонам лестницы установили две 122-мм гаубицы М-30 обр. 1938 г., залпы которых по легенде стали последними в центре фашистского логова.

Строительство мемориала проходило при постоянном контроле со стороны маршала Г. К. Жукова, который в описываемый период одновременно являлся Главнокомандующим ГСОВГ и Главноначальствующим СВАГ. Штаб СВАГ находился тогда в Карлсхорсте, а штаб ГСОВГ располагался примерно в 90 км от него в Бабельсберге близ Потсдама, а поскольку кратчайший путь между ними пролегал через Тиргартен, маршал был на стройплощадке частым гостем.

По сию пору широко распространена версия, что для строительства мемориала в Тиргартене использовались мрамор и гранит, взятые из здания новой рейхсканцелярии. Однако это не так. Предположительно легенда возникла в конце 50-х годов. Например, сведения о мраморе рейхсканцелярии, якобы взятом для строительства памятника в Тиргартене, появились в популярных путеводителях известных турфирм «Грибен» за 1960 г. и «Бедекер» за 1964 г., хотя в первом послевоенном выпуске бедекеровского путеводителя, вышедшем в 1954 г., подобные сведения отсутствовали. К сожалению, установить источник возникновения этих мифов уже вряд ли возможно.

Собственно говоря, мрамор в Тиргартене использовался лишь для напольных плит внутри башни. Основным же материалом был гранит. Даже облицовка цоколя центрального пилона, похожая на мрамор, на самом деле является полированным черным гранитом. Внешняя же отделка памятника вообще была выполнена не из мрамора, а из известнякового туфа — травертина. Весь мрамор складировался в Фюрстенберге-на-Одере (ныне Айзенхютенштадт). Там же на складе хранились в большом количестве и гранитные блоки. Мрамор поставляла немецкая фирма «Филипп Хольцман», она же выполняла облицовочные работы. Никаких данных, подтверждающих версию о мраморе из рейхсканцелярии до сего времени не обнаружено. Согласно берлинским документам до самого взрыва остатков здания рейхсканцелярии в феврале 1949 г. здесь производились лишь работы по расчистке развалин. Заслуживает доверия и свидетельство руководителя строительства памятника А. И. Краснобаева, который категорически заявлял, что при строительстве мемориала материалы из рейхсканцелярии не применялись.

11 ноября 1945 г. в Тиргартене состоялось торжественное открытие мемориала. День выдался ненастным, моросил дождь. Прилегающая к мемориалу площадь была заполнена парадными расчетами различных частей и соединений ГСОВГ. На торжественную церемонию прибыли также делегаты из Москвы. Здесь же со своими боевыми знаменами выстроились и войска союзников, посчитавших своим долгом отдать воинские почести доблестным советским воинам. В качестве почетных гостей присутствовали представители командования союзных войск: от США — генерал-майор Д. Гейвин и бригадный генерал Д. Конрад, от Великобритании — генерал-майор Дюринг и бригадный генерал Уоллес, от Франции — бригадный генерал Ж. Бошен. С советской стороны на торжественном открытии присутствовали маршалы бронетанковых войск П. А. Ротмистров и П. С. Рыбалко, генерал армии В. Д. Соколовский, генерал-полковники М. С. Малинин, И. А. Серов, Д. Д. Лелюшенко, С. И. Руденко, А. И. Шебунин, В. И. Казаков, А. И. Прошляков, С. С. Варенцов, генерал-лейтенанты К. Ф. Телегин, Ф. Е. Боков, А. М. Пронин, Д. И. Смирнов.

         

В сопровождении командующего парадом военного коменданта Берлина генерал-лейтенанта Д. И. Смирнова и начальника УКР СМЕРШ ГСОВГ генерал-лейтенанта В. П. Зеленина маршал Г. К. Жуков произвел обход войск, после чего командование ГСОВГ и многочисленные гости поднялись на трибуну. Торжественный митинг открыл член Военного совета ГСОВГ генерал-лейтенант К. Ф. Телегин.

Выступление К. Ф. Телегина присутствующие выслушали с большим вниманием. Он процитировал собравшимся изречение В. М. Молотова в честь  28-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции о том, что СССР, вернувшись к мирному созидательному труду, добьется процветания. Далее было сказано много проникновенных слов о беспримерном героизме советских солдат и о вкладе, внесенном союзниками в достижение общей победы над гитлеровской Германией. В конце своей речи генерал напомнил, что отныне главной задачей великой коалиции является укрепление мира во всем мире на долгие времена.

После заключительной фразы «Вечная слава героям, павшим в боях за честь, свободу и независимость нашей Родины и демократических народов мира!» собравшиеся обнажили головы. Склонились боевые знамена. Под звуки траурного марша оглушительно загрохотали залпы артиллерийского салюта. Падает вниз белое полотнище, закрывавшее бронзовый герб СССР и надпись на центральной колонне памятника. Советский мемориал в Тиргартене открыт!

Это был самый напряженный момент во всей церемонии. Дело в том, что архитектора проекта Н. В. Сергиевского очень сильно беспокоила вытянутая гипсовая рука воина. Имелись серьезные опасения, что под воздействием ударной волны, вызванной шестнадцатью залпами из 24 орудий, рука могла просто-напросто отвалиться. О возможных последствиях этого лучше было не думать.

Забегая вперед, надо отметить, что наблюдение за гипсовой фигурой велось непрерывно. При малейшем нарушении защитной окраски ее немедленно обновляли. Поэтому неудивительно, что и через несколько месяцев ни у кого не возникло сомнений, что фигура воина отлита из бронзы. И в этом прежде всего заслуга инженер-майора Н. В. Сергиевского.

С первых же мгновений после открытия возле памятника был выставлен караул, который отныне охранял мемориал круглосуточно, затем началось возложение венков. К основанию центральной колонны мемориала положили огромный венок из красных роз. На красной ленте золотыми буквами написано: «От Народного Комиссара Обороны СССР Генералиссимуса Советского Союза товарища Сталина». По обеим сторонам от него — венки от Совета Народных Комиссаров и Президиума Верховного Совета СССР. Очень быстро у подножия памятника вырастает высокий холм — возлагают венки от командующих фронтами маршалов Советского Союза Г. К. Жукова, И. С. Конева, К. К. Рокоссовского, от воинов частей и соединений, штурмовавших Берлин. На лентах золотом вспыхивают надписи: «Слава о вас не померкнет в веках!», «Вы бессмертны, наши боевые друзья!», а венки все несут и несут непрерывным потоком — от делегаций США, Великобритании, Франции, от комендатуры Берлина, от частей союзных войск.

После этого на митинге выступили маршал бронетанковых войск П. С. Рыбалко, от войск 2-го Белорусского фронта — полковник П. Г. Лященко, от 16-й воздушной армии генерал-полковника С. И. Руденко — дважды Герой Советского Союза майор А. Е. Боровых, от гвардейцев генерал-полковника В. И. Чуйкова — гв. полковник Колесник. Митинг завершился совместным парадом советских и союзных войск.

13 ноября 1945 г. об открытии памятника павшим советским воинам в Тиргартене сообщили ежедневные берлинские газеты «Берлинер Цайтунг», «Дойче Фольксцайтунг», «Нойе Цайт», «Дер Морген», «Дер Тагесшпигель», «Дас Фольк». Все эти заметки были однотипными, поскольку в их основе лежал текст Совинформбюро. Собственные подробные сообщения опубликовали лишь «Тэглихе Рундшау» и газета ГСОВГ «Красная Армия» (в № 268 от 13.11.1945).

17 ноября был издан приказ Главкома ГСОВГ о поощрении участников строительства мемориала.

Однако в действительности все обстояло не так гладко. Несмотря на вышедший приказ, строительные работы были далеки от завершения. Предстояло решить целый ряд задач, главнейшая из которых — замена гипсовой фигуры солдата на бронзовую. Поэтому уже 1 декабря 1945 г. между командиром в/ч пп 41757 (23-е УВПС, которое к тому времени было свернуто в батальон) подполковником В. Г. Буравцевым и владельцем художественной литейной «Ноак» Г. Ноаком был заключен договор, согласно которому последний принимал на себя обязательства по изготовлению бронзового литья для памятников павшим красноармейцам в Германии и Польше (в заказе упоминались скульптуры, барельефы, эмблемы, вазы, гербы и буквы). Срок изготовления — май 1946 г. Подробности заказов рассматривались в нескольких приложениях к договору. Изготовитель брал на себя подготовку гипсовой модели, песочных форм и стержня, литье бронзового экземпляра, его обработку в холодном состоянии, а также в случае необходимости — патинирование и установку.

В свою очередь батальон был обязан своевременно предоставить гипсовые модели для отливки оригиналов и обеспечить поставку необходимых материалов. Изготовление гипсовой модели, а также контроль за качеством и сроками работ, производимых фирмой «Ноак», возлагались на руководителя скульптурного ателье инженер-майора Н. В. Сергиевского. Ориентировочная стоимость всех работ по Берлину составляла 170820 марок. Помимо этого работникам литейной предоставлялся ежедневный продовольственный паек. В качестве непременного условия — предприниматель не имел права принимать никакие сторонние заказы без разрешения советской стороны.

В приложении № 1 к данному договору в числе изделий для Тиргартена была обозначена фигура солдата высотой 6,2 м, срок поставки гипсовой модели — 10 декабря 1945 г., готового бронзового экземпляра — 1 апреля 1946 г., цена 95 000 марок. Помимо этого значились мемориальные доски 1,8 х 0,9 м для двух захоронений (вероятно, речь шла о двух саркофагах), которые надо было изготовить к 10 января, а также 3000 букв высотой 12,5 см, срок изготовления — 20 января 1946 г. Кстати, изготовление такого количества букв наводит на мысль, что на момент открытия не только фигура воина, но и надписи на памятнике (или значительная их часть) были выполнены из гипса.

На известной фотографии П. Кюрлиса запечатлен момент транспортировки гипсового фрагмента памятника, однако до сих пор не установлено, когда сделан этот снимок. Указанная в интернет-публикациях дата (1948 г.) вызывает большие сомнения. Также затруднительно установить место съемки. Единственный пригодный для привязки ориентир — здание в левой части фото. Однако нельзя с уверенностью определить, что это за здание: рейхстаг либо Высшая школа изобразительного искусства, где размещалось скульптурное ателье.

Нетрудно просчитать, что, если срок изготовления фигуры солдата намечен на апрель, то к 8 мая бронзовый оригинал в любом случае должен стоять на цоколе. Судя по финансовым документам фирмы «Ноак», в срок уложиться не удалось, к 3 апреля была готова лишь бронзовая отливка. В отчете 1948 г. указано, что работы по литью бронзовой фигуры для Тиргартена, к которым помимо «Ноак» привлекались фирмы «Гайслер», «Зайлер и Зиберт», «Мартин», продолжались с 10 декабря 1945 г. до 15 апреля 1946 г. (хотя по воспоминаниям сына Г. Ноака монтаж фигуры производили в марте). Так или иначе, но к 8 мая 1946 г. бронзовый воин занял свое место на постаменте. Вполне вероятно, что замену фигуры производили скрытно, во всяком случае в ежедневных берлинских газетах того времени это событие не нашло отражения.

Однако даже в 1947 г. обдумывались варианты внесения дополнений в облик мемориала путем установки дополнителных элементов декора из бронзового литья. Так, в письме Г. Ноака от 18 июня 1947 г., адресованном командованию в/ч пп 34490 (27-е УОС), в качестве работ, запланированных для Тиргартена, названы две группы по три фигуры высотой 3,2 м и весом 13,2 т, которые предполагалось изготовить до октября 1948 г. Помимо этого были перечислены два венка диаметром 1 м, один венок диаметром 1,2 м, четыре факела по 0,35 м, одна скульптурная группа 1,4 х 1 м.

Никаких факелов, скульптур и венков столь больших размеров на памятнике в Тиргартене не появилось, значит, эти работы так и не были выполнены, и к счастью, целостность ансамбля не была нарушена сомнительными «улучшениями». Фактически с установкой бронзовой фигуры весной 1946 г. главная фаза строительства завершилась. Однако многое еще предстояло сделать.

Уже 21 сентября 1946 г. обер-бургомистру Берлина А. Вернеру было «рекомендовано» советскими военными властями «немедленно осуществить согласно утвержденному предложению сооружение караульного помещения и будки у памятника павшим при взятии Берлина советским воинам». В результате очень скоро за памятником появилось одноэтажное П-образное строение, перед которым выступают колоннады. Задний ряд колонн (открытый, но с крышей) соединяет оба боковых флигеля.

Одновременно с сооружением нового караульного помещения незначительные поправки, причины которых не совсем ясны, были внесены в антураж. Установленные на особых цоколях две 122-мм гаубицы М-30 образца 1938 г. были заменены на более мощные 152-мм гаубицы-пушки МЛ-20 образца 1937 г. Х. Кёпштайн в своем исследовании ошибочно полагает, что данные изменения произошли ближе к концу шестидесятых годов. Однако даже на приведенной выше фотографии 1948 г. угадывается контур нового орудия. На снимках же начала пятидесятых годов это видно совершенно отчетливо.

    

Осенью 1946 г. фирмой «Шпэт» были начаты и первые работы по парковому оформлению мемориала. В ноябре на эти цели были выделены немалые средства. Необходимо было произвести разбивку зеленых площадей и парка, выровнять рельеф местности на площади 10000 кв. м, засыпать и заровнять канавы и каналы, вывезти камни и строительный мусор, выкорчевать пни и вымостить дорожки. Фирма «Шпэт» также получила заказ на доставку и высаживание деревьев, кустов и цветов. В суровую зиму 1946-1947 гг. много высаженных деревьев (в частности, лесные буки) погибло. Фирму обвинили в поставке некачественных растений, однако вскоре обвинения сняли, поскольку в случившемся были виноваты исключительно неблагоприятные условия и спешка советских оккупационных властей. С апреля 1948 г. все садово-парковые работы целиком перешли в руки магистрата.

       

8 мая 1946 г. в Тиргартене состоялся парад союзных войск, оказавшийся последним. С этого момента в торжественных мероприятиях в Тиргартене участвовали только подразделения Советской Армии. В 1946-1949 гг. в газете «Нойес Дойчланд» упоминалось о праздничных днях 7 ноября, однако о возложении венков к мемориалу ничего не сообщалось даже в советской прессе, хотя такие церемонии, безусловно, проводились, о чем свидетельствуют хотя бы фотографии из архива журнала «LIFE».

    

Лишь с февраля 1950 г. (после образования ГДР) в «Нойес Дойчланд» стали регулярно появляться сообщения о ежегодном возложении представителями правительства и партий ГДР 23 февраля, 8 мая и 7 ноября венков и цветов в Трептов-парке. А к памятнику в Тиргартене 23 февраля 1950 г. возложили цветы делегация Берлинского магистрата во главе с обер-бургомистром Ф. Эбертом и делегация западноберлинских предприятий. Как правило, церемонии в Тиргартене проводились без излишней шумихи и достаточно скромно. Таковы были реалии разгоравшейся Берлине «холодной войны».

       

Однако очень скоро все более стали проявляться плоды невероятной спешки, в которой возводился мемориал — он попросту начал ветшать. Особенно это стало заметно к 1961 г. Как впоследствии дипломатично было указано в немецком официальном документе, в связи с коротким временем строительства «были оставлены без внимания некоторые основные строительные положения». Повреждения были зафиксированы, незамедлительно был разработан проект их устранения. Однако разразившийся в августе берлинский кризис не позволил приступить к осуществлению проекта.

         

13 августа 1961 г. закрылась граница между Восточным и Западным Берлином. Территория мемориала в Тиргартене фактически превратилась в советский анклав. Ранее советский караул, направляясь из Восточного сектора в Тиргартен, доезжал на автобусе до Бранденбургских ворот и далее следовал пешком. Теперь же добраться до памятника можно было лишь по мосту Зандкругбрюке через КПП на Инвалиденштрассе.

Помимо этого слева за территорией мемориала для обеспечения безопасности был размещен специальный британский караул. Поблизости также постоянно дежурили наряды западноберлинской полиции.

С этого времени партийно-правительственные делегации возлагали венки исключительно в Трептове и Шёнхольце. В Тиргартене же дань памяти павшим советским воинам отныне отдавали послы социалистических и дружественных государств, работники военных миссий и генеральных консульств в Западном Берлине, представители различных демократических организаций и партий.

         

Между тем состояние памятника требовало принятия безотлагательных мер по его спасению. Поэтому 12 декабря 1964 г. управлением Сената по вопросам строительства был утвержден «Проект целеустановки по реконструкции советского мемориала в Тиргартене». После проведения необходимых замеров в 1965 г. было решено приступить к основательной санации мемориала. Реставрационные работы продолжались до 1970 г. В докладе Службы уличного и подземного строительства Берлина от 12 августа 1969 г. было отмечено окончание работ по обновлению «облицовки башни, включая лестничное сооружение с пъедесталами... Обновление всего плато, включая стены, цоколи танков и обходные дороги с относящимися к ним поливными и водоотводными работами, ... а также снос и новое строительство всего караульного комплекса». К концу года намечалось закончить садово-парковые работы. Поскольку внесение любых изменений в облик памятника было возможно лишь с разрешения командования ГСВГ, довольно много времени уходило на согласование различных вопросов. Так, целых полтора года ушло на то, чтобы в марте 1969 г. утрясти, наконец, вопрос о сооружении ограды вокруг всего мемориального комплекса (эти работы были завершены к июлю 1970 г.). Помимо этого было произведено золочение темных крышек бронзовых урн, а также замена бронзовых букв на пилонах высеченными золочеными надписями.

         

В ночь на 7 ноября 1970 г. в 1 час 07 минут член неонацистской партии Германии Э. Вайль открыл стрельбу из мелкокалиберной винтовки по советским часовым у памятника и нанес два ранения рядовому И. И. Щербаку. На машине британских войск раненого солдата отвезли в советский военный госпиталь, где ему была сделана операция. Ранения в руку и область почки оказались серьезными, но не опасными для жизни. Солдат, вернувшийся в строй после четырехмесячного лечения, за самоотверженные действия был награжден почетным знаком ЦК ВЛКСМ «Воинская доблесть». Задержанный через сутки преступник не отрицал, что эта провокация носила исключительно политический характер. По его словам он хотел обострить отношения между демократами и коммунистами и помешать ратификации германо-советского договора. После длительного следствия в британском военном суде в районе Берлин-Моабит в присутствии журналистов состоялся главный процесс, длившийся с 25 февраля по 8 марта 1971 г. Э. Вайль был приговорен к шести годам лишения свободы.

Британская военная администрация, осознававшая и свою долю ответственности за этот инцидент, сделала соответствующие выводы. Памятник был надежно изолирован железной решеткой вплоть до противоположной стороны ул. 17 июня (так после событий 1953 г. стало называться Шарлоттенбургер шоссе). На 400-метровом ее отрезке от Энтластунгсштрассе до Бранденбургских ворот движение было полностью закрыто. Эти жесткие меры безопасности действовали до 27 апреля 1987 г., когда улица и тротуар были вновь открыты для общественного движения.

         

22 декабря 1990 г. в связи с выполнением задачи по охране памятника в Тиргартене караул был снят. В протоколе, подписанном командованием ЗГВ и сенатом Берлина, говорится: «Главнокомандующий ЗГВ уведомил сенат Берлина о том, что 22 декабря 1990 г. почетный караул у памятника в Тиргартене окончательно снимается. Представитель сената указал на ст. 18 Договора о добрососедстве, партнерстве и сотрудничестве между СССР и ФРГ от 9 ноября 1990 г., в которой правительство ФРГ заявило, что сооруженные на немецкой земле памятники советским жертвам войны и тирании будут находиться под защитой немецких законов». На посту у памятника в тот день советских солдат сменили немецкие полицейские.

В середине 90-х годов на мемориале проводились капитальные восстановительные работы. Были перестроены оба флигеля караульного помещения. Подверглась генеральной профилактике и бронзовая фигура солдата. 8 декабря 1994 г. скульптуру сняли с цоколя и подвергли тщательной санации. 28 апреля 1995 г. бронзовый солдат вернулся на свое место. При этом возникли трудности с установкой фигуры на цоколе, который пришлось полностью делать заново. Для этого понадобилось снять облицовку из натурального камня, и затем вновь ее навесить, сделав «вентилируемый сзади фасад». Осенью 1998 и весной 1999 гг. были обновлены плиты на пешеходных дорожках. В этих работах принимали участие солдаты бундесвера. Они же летом 2001 г. провели капитальную профилактику орудий и танков. Позднее были отремонтированы фонтаны, расположенные за памятником.

В 2008 г. по инициативе берлинского сената была проведена очередная реконструкция мемориала. Среди прочего была установлена система подсветки бронзовой фигуры солдата. Но одновременно с этим из-за финансовых проблем была снята полицейская охрана. Очень скоро стала очевидна вся пагубность такого решения. В ночь на 9 мая 2010 г. мемориал был осквернен вандалами-неонацистами, намалевавшими красной краской на одном из пилонов свастику и надпись на немецком языке «убийца, насильник, вор». Это случилось всего за несколько часов до торжественного мероприятия у памятника, в котором приняли участие ветераны Великой Отечественной войны, живущие в Германии, а также фронтовики из России, Украины и Белоруссии, специально приехавшие в немецкую столицу на празднование Дня Победы. На время торжественной церемонии организаторы закрыли неонацистскую мазню плакатом со словами «Мы победили вместе!»

К сожалению, этот скандальный инцидент не был последним. 14 апреля 2014 г. газеты «Бильд» и «Берлинер цайтунг» состряпали и подали в бундестаг петицию с требованием убрать советские танки из центра Берлина в связи с позицией России по украинскому вопросу. Оба таблоида под лозунгом «Мы не хотим видеть русские танки у Бранденбурских ворот!» призвали читателей заполнять соответствующие формы, размещенные на сайтах изданий. Всем подписавшим предлагалось таким образом выразить протест против российской угрозы Украине.

Несмотря на все потуги, провокация провалилась. Неуклюжая попытка замаскировать антироссийскую истерику лицемерными заверениями в уважении и почтении к памяти о страданиях и жертвах русского народа во Второй мировой войне, к счастью, не ввела в заблуждение здравомыслящую часть германской общественности, которая быстро напомнила представителям «Бильд» и «Берлинер цайтунг», по чьей милости русский народ был обречен на неимоверные страдания и жертвы.

Точку в разгоревшемся споре поставил уполномоченный представитель канцлера Г. Штрайтер, который отверг любую возможность удаления танков, поскольку инициатива убрать танки с мемориала у Бранденбургских ворот противоречит международным договоренностям, которые были подписаны между Германией и СССР в 1990 г. В официальном обращении, в частности, было отмечено: «Правительство Германии уважает существующую особую форму памяти о погибших в годы Второй мировой войны бойцах Красной Армии».

Однако этим дело не кончилось. В октябре 2014 г. по согласованию с посольством РФ решено было подновить находящуюся на мемориале технику. Обе тридцатьчетверки в течение месяца стояли укрытые от посторонних взоров пластиковыми палатками. Когда же в ноябре чехлы с танков были, наконец, сняты, радостное любопытство посетителей мемориала сменилось недоумением: пятиконечные звезды на башнях танков были почему-то не красного, а белого цвета. Как известно, белая звезда является опознавательным знаком американской техники.

    

Дипломаты из посольства РФ обратились в сенат Берлина за разъяснениями. В ответ последовали невнятные оправдания официального представителя сенатского управления Берлина по городскому развитию П. Роланд, что изначально на танках вообще не было ни номеров, ни звезд, а нанесение на советские танки белых звезд — всего лишь стремление к исторической достоверности. По утверждению берлинской чиновницы на фотографии 1967 г. на танке видны белые звезды и белые номера. Возможно, хотя и весьма сомнительно, в 1967 г. именно так и было. Однако что помешало должностным лицам, столь трепетно относящимся к исторической достоверности, взглянуть на более ранние фотографии танков? Например, на эти, которые сделаны в 1946 г. и находятся в открытом доступе.

    

Вскоре после этого звезды на башнях советских танков в Тиргартене перекрасили, вернув им по-настоящему исторический красный цвет. Вместе с приведением в порядок танков и гаубиц к 70-летию Победы на мемориальном комплексе были проведены восстановительные работы, обновлен золотой шрифт на пилонах памятника. Ремонт обошелся федеральному бюджету Германии в 250 тыс. евро.

11 ноября 2015 г. в Тиргартене состоялась торжественная церемония, посвященная 70-летию открытия мемориала павшим советским воинам. В мероприятии приняли участие послы и военные атташе России и стран СНГ, представители федеральных властей Германии и администрации Берлина, а также общественных организаций, журналисты и жители немецкой столицы. Венки были возложены к находящейся на самой высокой точке мемориала колоннаде, на пилонах которой высечены и отмечены золотой краской имена погибших при штурме Берлина советских солдат. 

    

В заключенном в 1990 г. Договоре о добрососедстве, партнерстве и сотрудничестве между СССР и Германией было оговорено, что немецкая сторона должна заботиться о советских памятниках, обеспечивать их долговременное содержание и ремонт. Следует признать, что власти Германии добросовестно выполняют условия договора и содержат мемориальный комплекс в Тиргартене в надлежащем состоянии. Памятник, находящийся в самом центре Берлина, пользуется большой популярностью, здесь часто можно услышать русскую речь. Многие посетители, особенно дети, с удовольствием фотографируются на фоне танков — тех самых легендарных тридцатьчетверок, на которых бойцы Красной Армии в далеком 1945 г. штурмовали Берлин, уничтожая смертельную нацистскую заразу. И суровый бронзовый солдат с винтовкой на плече навечно останется зримым напоминанием о нашем долге перед собственной совестью чтить память тех, кто на самой страшной в истории человечества войне пожертвовал своей жизнью ради жизни грядущих поколений.