В начале мировой войны 1914-1918 гг. Главное военно-техническое управление заказало для нужд авиации и воздухоплавания 70 ранцевых парашютов системы Г. Е. Котельникова¹. Они были новинкой в русской армии. Их выдали вновь сформированным авиационным отрядам воздушных кораблей «Илья Муромец» и воздухоплавательным ротам, на вооружении которых находились управляемые аэростаты (дирижабли)². Однако ни в отрядах, ни в ротах парашюты практического применения не нашли. Одной из главных причин этого было то, что летный состав оказался моральнр неподготовленным к пользованию ими. Даже значительно позже, когда уже имелся некоторый опыт применения спасательных систем, которыми были снабжены привязные аэростаты, высказывалось мнение о психологическрм барьере, который препятствует авиаторам выбрасываться с парашютом.

Парашюты Котельникова почти два года без применения пролежали в парках авиационных и воздухоплавательных частей. Лищь в 1916 году было принятр решение о передаче их полевым воздухоплавательным ротам, имевшим на вооружении привязные аэростаты. Толчком послужило следующее событие, происшедшее на франко-германском фронте.

Под Верденом шли ожесточенные бои. По обе стороны фронта в небе висели десятки привязных аэростатов. С них велось наблюдение за полем боя корректировалась стрельба артиллерийских батарей. Неожиданно с запада налетел ураган. Под его напором стали рваться тросы, и двадцать французских аэростатов, сорванных с привязи, понесло в сторону противника. Не желая попасть в плен, воздухоплаватели воспользовались парашютами и приземлились на своей территории³.

Получив известие об этом, штаб Верховного Главнокомандующего 21 мая 1916 года (здесь и далее все даты даются по новому стилю. — Л. М.) запросил по телеграфу Главное военно-техническое управление: снабжены ли наши воздухоплавательные части парашютами и в каком количестве⁴. ГВТУ ответило, что из 70 парашютов Котельникова, заготовленных в начале войны, 7 находятся на складе, а остальные 63 выданы «ныне упраздненным ротам с управляемыми аэростатами и первым отрядам «муромцев», где, оказывается, ими не пользовались»⁵.

10 июня 1916 года вышел в свет циркуляр № 10493 за подписью начальника канцелярии заведующего авиацией и воздухоплаванием действующей армии генерал-майора А. Барсова. Он предписывал «теперь же выдать парашюты в те воздухоплавательные роты, которые пожелали бы их иметь, о чем следует обратиться в соответствующие парки»^6.

Желающих получить парашюты оказалось значительно брльше, чем их имелось в наличии. Особенно спрос на них резко возрос после того, как самолеты противника стали сжигать в воздухе аэростаты, наполненные легко воспламеняющимся водородом.

Первый раз это произошло 25 августа 1916 года на Юго-Западном фронте. Немецкий самолет «Авиатик» атаковал на высоте 300 м аэростат 10-й воздухоплавательной роты и поджег его зажигательными пулями. Наблюдатели поручик Есеновский и прапорщик Пахомов, не имея парашютов, оказались в безвыходном положении. При падении они получили тяжелые ранения и вскоре скончались⁷.

Из 70 парашютов Котельникова часть в результате различных экспериментов пришла в негодность. Остальные не могли удовлетвррить потребности всех воздухоплавательных рот, в составе которых в то время насчитывалось более 80 аэростатов с 1-2 наблюдателями на борту каждого.

Это заставило руководителей воздушного флота срочно закупить парашюты у союзников России — Франции и Англии, где они уже давно были обязательной принадлежностью привязного аэростата. Большую помощь в приобретении спасательных систем оказал полковник А. Игнатьев⁸, который в те годы был русским военным агентом (атташе) во Франции. Он сумел добиться поставки русской армии 100 парашютов системы Жюкмеса⁹.

Эта партия парашютов поступила в Россию в конце 1916 года и сразу же была распределена между воздухоплавательными парками Северного, Западного и Юго-Западного фронтов¹⁰. В 3-й воздухоплавательной роте, снабженной парашютами Котельникова, производились опыты. Парашют вытаскивали из ранца и подвешивали в раскрытом виде к оболочке привязного аэростата при помощи бечевки, которая должна была обрываться под тяжестью привязанного к стропам груза, когда его сбросят.

В результате различных экспериментов командир роты капитан Иванов пришел к выводу, что: а) площадь купола парашюта Котельникова недостаточна для безопасного приземления воздухоплавателя; б) эта система должна применяться без ранца. Свой способ подвески купола парашюта к оболочке аэростата экспериментатор назвал способом капитана Иванова¹¹. Предложение Иванова об освобождении парашюта от ранца получило одобрение и нашло отражение в «Инструкции для пользования парашютами на змейковых аэростатах», разосланной в воздухоплавательные части 25 октября 1916 года¹².

Объемистые наспинные металлические ранцы, в которые укладывались парашюты, создавали серьезные неудобства для работы двух наблюдателей в небольшой корзине аэростата. Но и способ капитана Иванова оказался далеко не совершенным. Это со всей очевидностью подтвердил случай, происшедший 25 января 1917 года на Северном фронте.

Привязной аэростат 6-го Сибирского корпусного отряда, входящего в состав 12-го воздухоплавательного дивизиона, поднялся на высоту 250 м для наблюдения за линией фронта и тылом противника. В корзине в качестве наблюдателя находился командир отряда подпоручик Мацкайт. К оболочке аэростата по способу капитана Иванова был подвешен парашют Котельникова, лямки которого были прикреплены к снаряжению наблюдателя.

Внезапно налетел сильный ветер. Купол парашюта оторвался от оболочки аэростата, парашют раскрылся и стал с нарастающей силой тащить воздухоплавателя из корзины. Убедившись в том, что удержаться не удастся, подпоручик Мацкайт выбросился за борт. Спуск и приземление прошли благополучно.

Свой рапорт генерал-майору Барсову об этом необыкновенном происшествии, ознаменовавшем начало применения парашютов в русской армии, командир дивизиона подполковник Витовтов закончил так: «Как практический вывод на основании вышеизложенного мною приняты во внимание: во-первых, необходимость более надежного крепления парашюта к аэростату (карабином, выдерживающим натяжение в 30 фунтов) при том же способе подвески, а во-вторых, полная и безусловная пригодность парашюта для планирования на нем в случае нужды»¹³.

Вывод о пригодности парашютов для спасения аэронавтов хотя и являлся несколько запоздалым, но был верным. Что касается способа подвески парашюта, то в правильности мнения подполковника Витовтова следовало усомниться. И первым, кто сделал это, был начальник 3-й наблюдательной станции 12-й полевой воздухоплавательной роты подпоручик Н. Анощенко¹⁴.

В обстоятельной докладной записке с пояснительными схемами он предложил подвешивать купол парашюта Котельникова к оболочке аэростата в узком чехле из прорезиненной материи. Этот чехол, надетый на вытянутый во всю длину купол, значительно уменьшал его площадь и тем самым снижал вероятность обрыва и случайного раскрытия парашюта. Кроме того, он предохранял купол от намокания во время дождя. При отделении воздухоплавателя от корзины купол вытягивался из чехла, который оставался подвешенным на аэростате¹⁵.

Целесообразность применения чехла была признана комиссией, проводившей испытание его с манекеном. Несмотря на это и вопреки положительному заключению инспектора воздухоплавания Северного фронта полковника Д. Баратова, генерал-майор А. Барсов отклонил предложение Н. Анощенко, как «мало рациональное»¹⁶.

Несколько позже по поручению полевого генерал-инспектора Военного Воздушного Флота¹⁷ военный воздухоплаватель И. Когутов разработал конструкцию сумки для купола и строп парашюта Котельникова. Она подвешивалась снаружи к борту корзины аэростата. Подвесная веревка крепилась к снаряжению наблюдателя и через борт корзины тянулась к сумке. Только через этот борт можно было покинуть аэростат.

В начале августа 1917 года воздухоплавательные части получили указание о переделке парашютов Котельникова по чертежам капитана Когутова, опубликованным в его брошюре «Парашют для привязного аэростата»¹⁸. Но фактически почти все отряды продолжали подвешивать парашюты по способу капитана Иванова.

Вскоре в Россию начали поступать парашюты системы Жюкмеса (вторая партия — 100 штук), закупленные во Франции, и Кальтропа, заказанные в таком же количестве в Англии¹⁹. К этому же времени петроградский завод фирмы «Треугольник» наладил серийное производство парашютов системы Жюкмеса из отечественных материалов²⁰. Командование воздушного флота приступило к замене ими парашютов Котельникова²¹. Благополучный исход прыжка подпоручика Мацкайта настолько укрепил веру в парашют, что почти одновременно у ряда воздухоплавателей возникло желание лично испытать его в действии.

Еще совсем недавно считалось, что первый в русской армии добровольный спуск на парашюте с привязного аэростата совершил военный воздухоплаватель Н. Анощенко. Действительно, 18 мая 1917 года подпоручик Анощенко, временно командовавший 5-м армейским воздухоплавательным отрядом, выполнил прыжок с парашютом системы Жюкмеса. Приземляясь на поляне в лесу, он получил контузию правого бедра. В своем рапорте командиру 5-го воздухоплавательного дивизиона Анощенко докладывал, что теперь он, его офицеры и солдаты твердо верят в парашют как средство спасания.

Подпоручик Анощенко был убежден, что это испытание парашюта было первым в русской армии. Но он ошибался. На день раньше (17 мая) добровольный прыжок с парашютом системы Жюкмеса совершил штабс-капитан А. Соколов²². В приказе инспектора воздухоплавания Юго-Западного фронта полковника Ю. Маркова по этому поводу говорится:

«Командующий 11-м армейским воздухоплавательным отрядом штабс-капитан Соколов первым из воздухоплавателей фронта произвел пробный спуск с аэростата на парашюте французской системы. Опыт был вполне удачен, и спуск, начавшийся после ста метров свободного падения, продолжался 8 минут. Высота подъема аэростата была около 700 метров.

Считая такое примерное мужество заслуживающим одобрения, благодарю штабс-капитана Соколова за прекрасный образец понимания своего долга, как командира части»²³.

Приоритет Соколова с точки зрения хронологии событий не подлежит никакому сомнению. Но следует учесть, что прыжки Соколова и Анощенко были выполнены на разных фронтах, отдаленных друг от друга на многие сотни километров. Соколов прыгал на Юго-Западном фронте в районе Тернополя, а Анощенко — на Северном в окрестностях Двинска. Сутки не тот срок, который мог оказаться достаточным для извещения воздухоплавателей Северного фронта о прыжке штабс-капитана Соколова.

Решаясь на прыжок с парашютом, Анощенко точно так же, как и Соколов, имел перед собой лишь один не совсем удачный пример подпоручика Мацкайта. Поэтому было бы справедливым разделить первенство в выполнении добровольного прыжка между штабс-капитаном Соколовым и подпоручиком Анощенко.

Всего в русской армии было совершено 29 добровольных прыжков. Из 25 человек четверо прыгали дважды²⁴. Не все экспериментальные прыжки прошли удачно: два из них закончились гибелью смельчаков. Так, 21 июня 1917 года погиб лебедочный машинист 19-го корпусного отряда Деревенский, а 21 июля разбился наблюдатель 23-го корпусного отряда подпоручик Юхименко. В первом случае несчастье произошло по вине прыгавшего: он неправильно отделился от аэростата, во втором из-за обрыва в момент динамического удара подвесной системы.

Один из прыжков заслуживает особого внимания. Его совершил воздухоплаватель 5-го Сибирского корпусного отряда поручик Нарбут 13 июля 1917 года на аэродроме Военной школы летчиков-наблюдателей в Киеве. Прыгал он не с привязного аэростата, а с самолета-биплана системы «Вуазен»²⁵. Однако его инициатива руководителями воздушного флота не была поддержана и не получила распространения.

Впервые в боевых условиях парашют был использован на Юго-Западном фронте. Неприятель атаковал и поджег в воздухе на высоте 700 м привязной аэростат 28-го армейского отряда. Наблюдатель прапорщик Полторацкий покинул корзину и с помощью парашюта благополучно спустился на землю.

Это было 11 июля 1917 года, а всего за время войны наблюдатели привязных аэростатов прыгали с парашютом 36 раз. В шести случаях вынужденные прыжки закончились катастрофами со смертельным исходом²⁶.

Высокий процент неудач не смог подорвать веры в парашют, так как 5 катастроф явились следствием либо ошибок воздухоплавателей, либо неблагоприятных обстоятельств.

Например, 8 июля на Юго-Западном фронте воздухоплаватель 3-го гвардейского отряда штабс-капитан Некрасов покинул корзину горящего аэростата на высоте всего 40 метров. Естественно, парашют не успел раскрыться. 19 июля на том же фронте в 18-м армейском отряде штабс-капитан Банет совершил прыжок с высоты 400 метров. Но горящая оболочка аэростата, падая, настигла парашют и подожгла его. Подобные же причины имели и другие катастрофы.

Был и такой случай в 1917 году, когда на одном парашюте спаслись двое. Об этом подробно сообщал в рапорте командиру 11-го воздухоплавательного дивизиона командир 28-го армейского отряда штабс-ротмистр Ганимед²⁷.

С 25 января по 7 ноября 1917 года военные воздухоплаватели совершили 65 парашютных прыжков, в том числе 29 добровольных и 36 вынужденных. Таким образом, парашют вполне оправдал свое образное название «спасательный круг аэронавтов».

Полковник в отставке Л. Минов,
заслуженный работник культуры РСФСР.